И Туржан создал сестру Т’саис. Он день за днем следил, как возникает в чане то же стройное тело, те же гордые черты.
Когда настало время и в чане села девушка с глазами, горящими радостью жизни, у Туржана перехватило дыхание и он поспешил помочь ей выйти.
Она стояла перед ним, влажная и нагая, двойник Т’саис. Но если лицо Т’саис было искажено ненавистью, на этом лице царили мир и покой; если глаза Т’саис горели злобой, эти сияли как звезды воображения.
Туржан стоял, дивясь совершенству своего создания.
— Твое имя будет Т’саин, — сказал он, — и я уже знаю, что ты станешь частью моей жизни.
Он отказался от всего, чтобы учить Т’саин, и она училась с поразительной быстротой.
— Скоро мы вернемся на Землю, — говорил он ей, — в мой дом у большой реки в зеленой стране Асколайс.
— А небо Земли тоже полно цветами? — спрашивала она.
— Нет, — отвечал он. — Небо Земли бездонно голубое, и по нему движется древнее красное солнце. Когда наступает ночь, загораются звезды; их рисунку я тебя научу. Эмбелион прекрасен, но Земля более обширна, и горизонты ее далеко уходят в загадочное. Как только захочет Панделум, мы вернемся на Землю.
Т’саин любила плавать в реке, и Туржан иногда приходил с ней поплескаться или мечательно побросать камни в воду. Он предупредил ее о Т’саис, и девушка пообещала быть осторожной.
Но однажды, когда Туржан готовился к возвращению, она далеко ушла по лугу, замечая только игру лучей в небе, величавость высоких деревьев, цветы под ногами; она смотрела на мир с тем удивлением, которое свойственно только недавно появившимся из чанов. Она прошла несколько невысоких холмов и через темный лес, в котором нашла холодный ручей. Она попила, погуляла по берегу и вскоре увидела какое-то жилище.
Дверь была открыта, и Т’саин заглянула, чтобы узнать, кто здесь живет. Но дом был пуст, а единственной мебелью оказался травяной матрац, стол и полка с корзиной орехов и несколькими предметами из дерева и олова.
Т’саин уже хотела уйти, но тут услышала зловещий топот копыт, приближавшийся, как судьба. Перед ней остановилась черная лошадь. Вспомнив предупреждение Туржана, Т’саин попятилась. Но Т’саис уже спешилась и шла к ней с мечом наготове. Она подняла его для удара, и тут их взгляды встретились. Т’саис в удивлении остановилась.
Такое зрелище способно возбудить любой мозг: прекрасные девушки, совершенно одинаковые, одетые в одинаковые белые брюки, с одинаковыми глазами и распущенными волосами, с одинаковыми стройными телами. Но на лице одной ненависть к каждому атому во Вселенной, а у другой на лице написана любовь к этому миру.
Т’саис обрела дар речи.
— Кто ты, ведьма? У тебя моя внешность, но ты — не я. Или на меня снизошло благословение безумия и затуманило зрелище этого мира?
Т’саин покачала головой.
— Я Т’саин. Ты моя сестра, Т’саис. Поэтому я должна любить тебя, а ты должна любить меня.
— Любить? Я ничего не люблю. Я убью тебя и тем самым сделаю мир лучше, в нем на одно зло станет меньше. — И она опять подняла свой меч.
— Нет! — с болью воскликнула Т’саин. — Почему ты хочешь погубить меня? Что я тебе сделала плохого?
— Ты делаешь плохое самим своим существованием и ты оскорбила меня, насмехаясь над моей отвратительной внешностью.
Т’саин рассмеялась.
— Отвратительной? Нет, Я прекрасна, потому что Туржан говорит так. А значит, прекрасна и ты.
Лицо Т’саис застыло, как мраморное.
— Ты смеешься надо мной.
— Нет. Ты на самом деле прекрасна.
И Т’саис опустила свой меч. Лицо ее стало задумчиво.
— Красота? Что такое красота? Может, я слепа, может, враг исказил мое зрение? Скажи, как понять красоту?
— Не знаю, — ответила Т’саин. — Мне это кажется ясным. Разве игра цветов на небе не прекрасна?
Т’саис в изумлении подняла взгляд.
— Вот это резкое свечение? Все эти цвета вызывают во мне лишь отвращение.
— Посмотри, как прекрасны цветы, какие они хрупкие и очаровательные.
— Это паразиты, у них отвратительный запах.
Т’саин изумилась.
— Не знаю, как объяснить красоту. Ты, похоже, ни в чем не видишь радости. Разве тебе ничего не приносит удовлетворения?
— Только убийство и уничтожение. Только они прекрасны.
Т’саин нахмурилась. “Я бы назвала это злым взглядом на мир”, — подумала она.
— И ты в это веришь?
— Я убеждена в этом.
Т’саис задумалась.
— Откуда мне знать, как действовать? Я была уверена в своей правоте, а ты говоришь, что я приношу только зло.
Т’саин пожала плечами.
— Я мало жила, и у меня нет мудрости. Но я знаю, что все имеет право на жизнь. Туржан лучше объяснит это тебе.
— А кто такой Туржан? — спросила Т’саис.
— Он очень хороший человек, — ответила Т’саин, — и я люблю его. Скоро мы отправимся на Землю, где небо глубокого синего цвета.
— Земля... А если я отправлюсь с вами на Землю, найду ли я там крастоу и любовь?
— Может быть. У тебя есть разум, чтобы понять красоту, и красота, чтобы привлечь любовь.
— Тогда я больше не буду убивать, как бы отвратительно мне ни было. Я попрошу Панделума отправить меня на Землю.
Т’саин сделала шаг вперед, обняла сестру и поцеловала ее.
— Я всегда буду любить тебя, — просто сказала она.
Лицо Т’саис застыло. “Рви, режь, руби,” — говорил ее мозг, но в ее теле, в каждой его частице нарастал поток удовольствия. Она неумело улыбнулась.
— Ну... я тоже люблю тебя, сестра. Больше я не убиваю, и я найду и познаю на Земле красоту... или умру...
Т’саис села на лошадь и отправилась на Землю в поисках любви и красоты.
Т’саин стояла в дверях, глядя, как уезжает в многоцветье ее сестра. Сзади послышался крик, и появился Туржан.
— Т’саин! Эта бешеная ведьма обидела тебя? — Он не дождался ответа. — Довольно! Я убью ее заклинанием, чтобы она не могла больше причинить никому боль!
И он собрался уже произнести Заклинание Огня, но Т’саин рукой зажала ему рот.
— Нет, Туржан, не нужно! Она обещала больше не убивать. Она уходит на Землю в поисках всего того, что не может найти в Эмбелионе.
Туржан и Т’саин вместе смотрели, как Т’саис растворяется в многоцветьи луга.
— Туржан, — сказала Т’саин.
— Что?
— Когда мы будем на Земле, ты найдешь мне черную лошадь, как у Т’саис?
— Найду, — со смехом ответил Туржан, и они пошли к дому Панделума.
ВОЛШЕБНИК МАЗИРИАН
В глубокой задумчивости волшебник Мазириан брел по своему саду. Ветви деревьев, увешанные красивыми, но ядовитыми плодами, склонялись над ним, цветы раболепно опускали головки при его приближении. Тусклые, как агаты, глаза мандрагор в дюйме над землей следили за его обутыми в черное ногами. Таков был сад Мазириана — три терассы, полные странной и удивительной жизни. Некоторые растения непрерывно меняли расцветку; на других цветы пульсировали, как морские анемоны, пурпурные, зеленые, лиловые, розовые, желтые. Здесь росли деревья с кроной как парашюты из перьев, деревья с прозрачными стволами, увитыми красными и желтыми лианами, деревья с листвой как металлическая фольга: каждый лист из другого металла — меди, серебра, синего тантала, бронзы, зеленого иридия. Цветы, подобно воздушным шарам, вздымались вверх над блестящими зелеными листьями; куст, покрытый тысячами цветов-флейт, и каждая флейта негромко играла музыку древней Земли — музыку, напоминавшую о рубиново-красном солнечном свете, о воде, сочащейся сквозь чернозем, о ленивых ветерках. А за рокваловой изгородью деревья дикого леса образовывали загадочную стену. В этот умирающий час земной жизни ни один человек не мог похвастать, что знает все ее лесные долины, прогалины, просеки, поляны, все лощины и впадины, все уединенные ущелья, руины павильонов, все сады и парки в солнечных пятнах, овраги и холмы, многочисленные ручьи и ручейки, пруды, луга, чащи, заросли и скалистые выступы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
